| Vladimir Patryshev vpatryshev@yahoo.com |
Электронные Вычислительные Машины
Эта глава скучная, и те, кто с железяками такого рода дела не имеет, могут ее пропустить.
На заводе у нас было два с половиной компьютера. Половина – это, можно сказать, первый PC, сделанный в Ереване, называется «Наири». Человеческий интерфейс представлен телетайпным аппаратом, примерно таким, над которым склонялся в 18-м году Ильич, получив сводку о взятии Симбирска. Но у Ильича на клавишах были одне русские буковки, ну, может, цифры еще, да два знака препинания, ‘=’ и ‘-’, точки и запятые обозначались «тчк» и «зпт». На армянской машине «Наири» каждая клавиша содержала три буквы – латинскую, русскую и армянскую; русские и латинские буквы были написаны с армянским акцентом, так что различить на черном кружке три символа, один над другим, и определить, где ‘б', где '6', где 'b', а где что-нибудь армянское, было под силу только армянину или египтологу. Ну или надо заранее знать. На «Наири» был способен работать один лишь Николай Петрович Фролов, но и ему было неохота, и «Наири» простаивала годами. Что там у нее было внутри, говорят, она могда имитировать любой другой компьютер – не знаю, не знаю. Вот докажите теорему Ферма на армянском языке, и попробуйте убедить неармянина, что Вы правы.
Другой компьютер был более, так сказать, классического характера. ЭЦВМ Минск-22, размещалась она в удобной комнатке на первом этаже, окнами на набережную. Хотя окна были зарешечены, и пролазить туда-обратно было невозможно, окна были популярны, так как бутылка легко проходила через решетку, а большего народу и не требовалось.
Минск-22 состоит из АУ, УУ, ОЗУ, лентопротяжек, перфоленточного считывателя, перфоратора и АЦПУ. Переводить? Арифметическое устройство, устройство управления, оперативное запоминающее устройство, алфавитно-цифровое печатающее устройство. Размер ячейки – 37 разрядов. Бит тогда еще не было. Размер символа – 5 разрядов. Ширина перфоленты – 5 дорожек. Кодировка – телетайпная. Ширина магнитной ленты – 37 дорожек, лента разбита на зоны и используется фактически как дискета. Такая ржавая, толстая, вставляешь ее в лентопротяжку, а конец бросаешь в ящик, и она там шуршит, ее бросает туда-сюда, пишет-читает. Круто!
Ассемблера на Минск-22 нету. Есть как бы Алгамс, но им никто не пользуется, грамотные люди все пишут в цифровых машинных кодах. 022 3771 0436. И т.д – страницами. Оставляя дырки между подпрограммами, чтобы можно было вставлять исправления. Исправления вносятся на перфоленту с помощью ручного дырокола, запаса дырок в мешочке и дефицитнейшего клея ПВА.
Вот на таком драндулете и работала АСУ. Считала деньги и металл. На самом деле, конечно, никакая АСУ не работала, она только разрабатывалась, а раз в два года сдавали первый этап АСУ, специально для комиссии изготовляя распечатку с якобы результатами работы АСУ.
В отдельном здании, в строящемся инженерном корпусе, стояла гордость отечественной промышленности, красавица Минск-32. У Минск-32 тоже было 37 разрядов в команде, но система команд была куда изысканнее. Прежде всего, защита, прерывания и многозадачность. Затем – консоль! ЭПМ «Консул» бодро долбил при старте:
*** К О О Р Д И Н А Т О Р
И, пользуясь консолью, а не варварским пультом из научно-фантастических фильмов, оператор вызывал нужные программы, вводя их с магнитной ленты или с перфокарт. До четырех программ одновременно могло бегать на Минск-32, под управлением этого самого Координатора. Система команд была такова, что можно было запустить одной командой ввод в буфер, указанный косвенно, другой командой запустить вывод из другого буфера, тоже указанного косвенно, и парой команд организовать синхронизацию процесса и обмен буферов. Ох порезвились мы с Вовой Беловым, программируя на этой архитектуре! Байты там были семибитные, и в 37-битную ячейку влазило 5 байтов и еще два бита, так что существовало два способа вывода – пять бит на ячейку и шесть. Если что выведено по пять вводить потом по шесть, то те лишние биты вызывают у компьютера различного рода прерывания. Магнитофоны на Минск-32 были большие драндулеты, весом по 400 кг каждый, и использовали широкую ленту, как нынче видео. Читалась лента быстро… перематывалась медленно.
Файлы, что на ленте, что на перфокарте, должны были оформляться особым образом – обрамляться в записи «начальный блок» и «конечный блок».
***НБ<имя файла>
…..
***КБ
На ленте после всех файлов, с их ***НБ и ***КБ записывался ***КК – «конец катушки». После чего можно было свободно записать «следующую катушку». Полный конец катушки оформлялся как два «конца катушки» подряд. Дальше уже ничего не было… теоретически, конечно.
Представьте себе задачу по сборке исполняемого файла из объектных – «сборщик» (СБРЩК) шарил по пользовательской ленте, потом по библиотечной, разрешая внешние линки; работа эта была рекурсивной; все, что он находил, он складывал в единый файл программы, никакого разрешения линков не было. Потом, когда программа загружалась, линки разрешались уже прямо операционной системой, которая и считывала объектники один за другим. Типы файлов
различались по последней букве имени (а длина имени – пять символов). Поэтому программа на ЯСК обычно заканчивалась буквой П (Пример: ОСЛУП).
Окромя Языка Символического Кодирования, имелись у нас еще алгол и фортран. Алгол никто не считал за серьезный язык, а на фортран глядели с опаской – неэффективен! Петров велел всем писать на ЯСК. Хм. И его потом заставили фортран выучить, несколько лет спустя…