Vladimir Patryshev
vpatryshev@yahoo.com
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12

Каждому Свое

К тому времени, когда я вернулся на родной завод и стал заведовать группой МО ЭВМ Минск-32, мои сокурсники тоже не дремали, а выдвинулись на посты. Сережа Шепелин, недоуменно пообсуждав со мной неожиданный поворот судьбы, мол, приходится уходить из программистов, был поставлен заведовать над всеми операторами. К тому времени их у нас много завелось. И все девушки молоденькие – Сережа, наверное, на это и клюнул. Действительно, похаживает среди них гоголем, улыбается, доволен. Выбрал себе самую красивенькую, женился на ней. Квартиру купил ЖСК, стали там в ней жить-поживать, завели ребеночка, Александра Сергеевича. Ну, правда, впоследствии как-то не удержался Сережа, хоть и Член Партии был, пооскоромился и с другими операторами из вверенной ему группы; кончилось все тем, что красавица его с ним развелась, как-то оттяпала (по сережиному благородству) квартиру и ребенка (ну, тут уже другие факторы, нежели благородство, сыграли свою обычную роль), и уехал Сережа начинать жизнь с нуля обратно к себе в Анапу. Ну это
потом было. А пока Сережа похаживал да похохатывал.

Вера Лось пошла по общественной линии, да не по простой, а по какой-то заковыристой – стала агитатором. Ну вот тем самым, которым полагается Блокнот Агитатора. (Блокнот Агитатора – это было такое микроформатное периодическое издание Ленинградского Обкома КПСС, выглядело как настенный календарь на месяц; у нас партийная соседка выписывала по разнарядке; формат сего издания был удивительно хорош в туалете, и, такое ощущение, это и было основным экзистенциальным предназначением издания, которое, правда, проходило пару аватар, прежде чем попадать туда, откуда периодические издания в СССР не возвращаются.) Да, вот в этом самом Блокноте Агитатора Веру Лось регулярно приводили в пример всем остальным агитаторам, и это тянулось годами, Вера уже давно была не Лось, а Чугунова, и не до агитации было матери троих детей, а ее все нахваливали и приводили в пример. В приципе – правильно, но опять же в каком смысле? В переносном, как разъяснял еще принц Гамлет, представляя зрителям спектакль о злодействах герцога Гонзаго.

Слава же Иванов недаром проводил свою комсомольскую линию. Он стал первым секретарем заводского комитета комсомола. При 21 тысяче работников, половина примерно была комсомольцы; у Славы была теперь большая ответственность. Я, пытаясь понять, что есть эта самая ответственность, допрашивал Славу – да, кроме теоретических знаний, мне кое-что было с него конкретно надо все по той же комсомольской линии – и Слава мне важно объяснил:
ответственность – это когда он, Слава, может ответить, не задумываясь, на любой вопрос начальства или народа. У Славы на столе стояла довольно крупная фотокарточка Веры Лось, от которой Слава никак не мог ничего добиться, несмотря на. Вера Славу игнорировала, причем все инженера недоумевали – чем бы это ей, заводскому пропагандисту и агитатору, первый секретарь комитета комсомола был нехорош. Нет, Слава, конечно, был сволочь порядочная, но на фоне остальной сволочи он был безупречен. Просто безупречен. Вот представьте Михал Сергеич в молодости, когда он только-только оторвался от руля штурвала и стал осваивать партийную науку, и встретил свою Раису Сергеевну. Слава тоже, в принципе, встретил свою Раису Сергеевну – да та ему не дала. Вот и пошли они разными путями, Слава и Михал Сергеич.

Слава потом стал первым секретарем Калининского райкома комсомола, ездил с персональным шофером, как и другой мой знакомый Иванов, каковой был первым секретарем Ждановского райома комсомола. Потом, разумеется, таких деятелей бросают на руководство коллективами на заводах и НИИ, а потом они, если не попадут в Обком, пропадают куда-то. В перестройку я встречал Славу на рынке, куда пришел что-то покупать – Слава выглядел довольно нищим, но не терял бодрости духа. В этом смысле тот, другой секретарь, Витя Иванов кончил хуже – стал пьянствовать, воровать, выполнять какие-то разовые столярные работы… а ведь когда-то зазывал меня в «свою группу», работать типа на него. Шас.

С завода Турбинных Лопаток инженера, которые получше, все поперекатились на ЛМЗ, а среди них был молодой нахальный уралец Юра Чугунов. Уральские ведь что? Уральские происходят от другого русского племени, от вятичей , они же vene, венеды, вандалы, в их честь названы Вена, Венеция, планета Венера и артист Жан-Клод Ван Дамм. Юра Чугунов, хоть и окончил всего лишь Уральский Политех, но был очень и очень сообразителен, говорил быстро, как и положено вятичам, и никого на хрен не боялся, в любой момент был готов выпить или дать в морду злодею. У Юры было чему поучиться. Так вот, за этого юного Юру Вера и вышла замуж, и, думаю, не пожалела.

Мы с Юрой были большими любителями покататься на лыжах по Кавголову да Орехову; позже к нам присоединился Саша Аврутов, еще один новенький, и, что более странно – питерский. Ну как странно. Это мне было странно, почему это питерские идут работать на завод, а был бы я евреем – не удивлялся бы так. Куда брали, туда и шли. Саша Аврутов до того работал в ААНИИ, и был как бы технически более продвинут. Больше всего меня поразил его способ писать программы – каждая сабрутина была не больше 15 строк, а чаще – всего несколько строчек. Ну, сначала мы с Юрой просто смеялись, что, мол, за бред. Но Аврутов посмеивался тоже, и я постепенно начал понимать глубокий смысл… сейчас так пишет каждый приличный программист. Если он приличный. А тогда еще и слово такое не знали на Руси – «структурное
программирование», все лепили сплошным текстом, ну вот как эта ахинея, что Вы сейчас читаете.

Мы втроем гоняли по горкам Кавголово, потом садились в сумерках на электричку и ехали домой, но до Финбана не доезжали, а выскакивали на Ручьях и шли к Аврутову в гости, пить коньяк. Он меня и пристрастил к коньяку, научил, что надо брать тонкую мелкую посуду, что надо погреть в его руках, а потом пить его, родимого, меленькими глоточками, чтобы по нёбу текло и согревало карму. Ах да, тогда ведь и кармы-то еще не было. Ходили мы втроем и в сауну по пятницам после работы. Для меня это была какая-то послабуха; лично я предпочитал ходить на Васин, на 5 линию, к восьми утра в субботу, когда еще ширмассы дрыхнут теплым сном, и в сауне чисто, гулко, банщик дяля Коля мудро похаживает и поглядывает, и только особо отрывистые бармены и фарцовщики хлещут в баре принесенный с собой коньяк – а! В восемь-то утра! В Советском Союзе это было верным признаком близкой посадки. Но народ, в лице Юры и Саши, со мной такие подвиги совершать не желал, и приходилось мне, у них на поводу, тащиться после работы к кинотеатру Гигант, там сзади у него баня, стоять в этих гадких очередях и пользоваться сауной в немыслимой пролетарской толкучке. Юра в сауне делал то, что нормально делать не полагается – приседания, наклоны, всяческую изкультурную зарядку. Мы с Сашей смотрели на Юру как на психа, и расслаблялись по мере сил (т.е. в перерыве между толпами граждан, залетавших в сауну на минутку и вылетавших, т.к. жарко).

А однажды в понедельник, после такой вот пятницы, вышел Василий Палыч Петров из-за своей загородки, поманил, по своему петровскому обычаю, одним пальцем Аврутова, сказав дополнительно, для ясности: «Щас, сюда.» И вышел Аврутов из-за загородки уже руководителем группы, и в подчинение ему дали одного инженера – Юрия Васильевича Чугунова. Первые же шаги нового начальника были в сторону Юры. Идти было недалеко. Первые слова нового начальника были: «Теперь, Юра, Вы должны обращаться ко мне на Вы, и называть меня Александром Борисовичем». Юра, как ни странно, в морду Александру Борисовичу не заехал, а выругался матерком, ляпнул что-то про евреев, и убежал курить. Куда денешься – молодой специалист, положено оттрубить, хотя бы и при дураке-начальнике.

А, ну да, Александр Борисович долго не продержался. Его опять забрали все туда же, в такую же больницу, куда уже забирали из ААНИИ. А кто бы мог подумать., такой грамотный программист, а!

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12