| Vladimir Patryshev vpatryshev@yahoo.com |
Распределение было в феврале. К тому времени еще не все из нашей группы успели жениться; некоторые даже не догадывались, что с ними будет через 2-3 месяца. И это было к лучшему, так как состоящих в браке практически распределить было невозможно – таким полагалось по закону предоставлять сразу же жилье, а где же жилья-то набрать? Впрочем, большинство было несемейным.
На распределение строились в порядке среднего балла, по убыванию. Первым шел Леня Райз. Ну только да. Вы же понимаете. Впрочем, Леня Райз именно не понимал. Сын офицера, провел детство в прибалтийских гарнизонах, и ничего такого не знал, а когда дедушка ему говорил – он не верил. Ну и вот встретился, наконец, с реальностью. На самом деле, Леня встретился с реальностью уже второй раз; в первый раз его не взяли на отделение математики – но тогда он не поверил, и пошел в теоретические механики, тоже, между прочим, интеллектоемкая наука. Но теперь-то он, наконец, поверил. Оказывается, если ты хоть какой отличник, но если ты при этом еще и еврей – то ты никуда не пригоден.
В целом, параллельно с расстановкой по среднему баллу, открыли мы для себя еще один, более жизненный, табель о рангах:
В соответствии с этим табелем подмосковное оборонное предприятие, не глядя, присылает заявку на молодого специалиста по фамилии Дурнев. Не знаю, что они потом собирались делать со слепым математиком. Уж наверное, как-то обеспечили бы ему условия работы. Главное что: лишь бы не еврей и не женщина. Кстати, почему? А очень просто. Евреи уезжают, а женщины рожают – а для производства это просто нож острый. Надо работать, а их нету! Не получаются из таких Павки Корчагины! В коммунизм, куда так рьяно и искренне стремилась вся страна, не поспевали не только коровы, но и определенные этнические и гендерные меньшинства.
Последними в очереди стояли Миша Веребейчик и Лелик Козлов. Миша, впоследствии поступивший работать в Вычислительный Центр Академии Наук, отличался своеобразием восприятия математики. Он, собственно, не знал даже, как пишется слово «лемма», а однажды на экзамене по физике написал какое-то уравнение с участием энергетического оператора H, и сбоку робко приписал – «где H – константа». За что получил два. За эту константу. Лелик Козлов был
значительно умнее, но у него была своя особая жизнь, и ему было не до математики там всякой, когда, скажем, любимая девушка отказывалась брать в рот. Оттуда и двойки. С Леликом сразу после окончания случилось чудо: Лелик вдруг страстно полюбил математику, поступил с аспирантуру, защитился, и сейчас он, поверьте, большой начальник в кибернетике.
Дошла и до меня очередь, захожу я это… Зенон Иваныч, декан, меня спрашивает – а как же это, аспирантура на кафедре алгебры? Да я, говорю, хочу заниматься матобеспечением ЭВМ, а не алгеброй. Ну, говорит, на кафедре МО вас никто не знает, так что не светит. Ну тогда, говорю, работать пойду, делов-то. Тут из за парты выскакивает такой деловитый молодой человек, прямо инженер с плаката в честь достижений пятилетки, только без очков. Ему надо на матобеспечение, он как раз руководитель группы МО на крупном отечественном заводе, Металлический называется. Первый раз слышу. Ну ничего. ЭВМ у нас современные, Минск-32, нам нужны грамотные специалисты, а у меня балл очень даже. Не красный, но где-то. Ну что же, ну хорошо. А жилье? Общага. Ну что же. А зарплата? 100. Ну, здорово… Подмахиваю.
Вообще-то не хотел я в Ленинград распределяться, у меня были такие общетеоретические задумки куда-нибудь этак в Сибирь уехать, на просторы, а в Ленинграде хоть красиво, но тесно было моей архангельской натуре. Ну не вышло. Никто из Сибири не приехал, меня не позвал в даль светлую. А кроме того, в Ленинграде все-таки удобнее, потому что девушка моя, Олей звать, еще только через два года заканчивает, что же мы, будем дружить по переписке?! Короче, годится пока и Ленинград. Берем.
Ну а через два месяца я женился. И, женившись, стал чесать репу. Как же так. Меня же теперь не возьмут на завод, женатых же не прописывают. Долго я на эту тему размышлял – но предпринимать ничего не предпринимал. Вместо этого осенью взял да и сходил в гости на будущее место работы.
Уже трое наших выпускников туда пришли и стали Инженерами. Общественник Слава Иванов, мой коллега по спортивному ориентированию Сережа Шепелин, и приветливая девушка с кафедры вычислительной математики Вера Лось. В мансарде старинного здания заводоуправления, под стрехой, расположились Машинно-Счетная Станция и Вычислительный Центр. Мои будущие коллеги Вера и Сережа сидели за светлыми драными лакированными столами и лихо накручивали на карандаш пятидорожечные перфоленты. Да неужели это работа такая? Я-то тем временем изучал Минск-32, а они, видно, на старинном драндулете Минск-22 что-то такое творят… А, впрочем, какая разница… Нет, они еще ничего не творят, они изучают. Изучают. Шутка в деле, электронно-вычислительная машина. Много чего изучать. Перфоленты всякие, пульт, система команд. Тоска… Славы, кстати, на месте не было. Уже через несколько дней после начала работы он был отправлен как пропагандист по комсомольской линии с каким-то передовым отрядом молодежи осваивать какие-то новые горизонты.
В декабре окончил свою учебу и я, и позвонил на завод: «Здравствуйте, я готов работать, только вы меня не возьмете, потому что я женат, а женатых не прописывают.» «Вы что, советских законов не знаете?» – ответил вопросом на мою инвективу Василий Павлович Петров, начальник ВЦ. Знаю-то я знаю, да я еще и знаком с практикой их применения… Однако нет же! На завод меня взяли! И не прошло и трех месяцев, как меня прописали! Я получил постоянную прописку в Ленинграде! Мечта многих поколений советских людей! А мне, правда, было не до того. Родилась дочь, приходилось как-то успевать ходить на работу, делать шабашку, по ночам нянчить младенца, каковой (каковая) имел привычку спать всегда ровно половину ночи – радостей хватало и поверх прописки, да и сам факт начала работы как-то не особо впечатлил.