Рассказ Татьяны Юрьевны.

Vladimir Patryshev
vpatryshev@yahoo.com

1 2 3 4 5 6 7

4. Опять Серёжа

Осенью я пошла на работу; а ребенка сдала в ясли. Мне понравилось работать: все с тобой разговаривают как со взрослой; сидишь за столом в белом халате, пишешь там что-то. Конечно, тяжело, и ребенок, и работа, и надо же еще в магазин, а вечером ничего не продают, а днем с обеда не уйдешь. У нас на работе, правда, заказы часто давали, так что это выручало, то колбаса, то колбасный сыр попадется. Нет, ну и коллектив у нас все-таки хороший был. Выручали друг друга.

Леша мне по дому помогал не очень, предпочитал что-нибудь мастерить, какую-нибудь там мебель, или игрушки для ребенка, или просто сидит играет там с ней, книжку ей читает. В магазин его пошлешь – всё не то купит, то ряженки принесет, а я ее не люблю, то забудет что-нибудь, мне снова иди. Я уж лучше сама, хотя я и не любительница по магазинам болтаться. Моя сестрица зато, как приедет из своей провинции, сразу давай по магазинам, приходится с ней таскаться. Хоть бы раз она на какой концерт со мной пошла, что ли. Нет, ее только магазины и интересуют.

Мне с ним не нравилось, что он по утрам ко мне приставал постоянно. Я, конечно, не против половых сношений, но утром же надо вставать, что-то делать. Или наоборот, мне спать хочется. Это он никуда не спешит; зарядку сделает – и лезет ко мне в постель. Что ему, вечера мало? Приходится отпихивать, он обижается. Но я его все-таки отучила постепенно от этого.

Некоторое время спустя мы получили свое жилье, и я поддалась на постоянные лешины уговоры завести еще одного ребенка. Он-то бы и третьего, и четвертого бы завел, ему что – играть только с ними. Но второго уж ладно, я согласилась. К тому же это было хорошо и для старшей, чтобы не росла такой эгоисткой; ну и я опять сидела дома, и могла с ней заниматься.

У меня настала довольно спокойная жизнь. С домашними заботами я справлялась сама, ни от кого помощи не ждала. Да и дождешься от них! Леша стал все чаще ездить в командировки. Его поставили каким-то там начальником, поэтому он теперь за все отвечал. Дома только он ни за что не отвечал, все мысли у него на работе. Кроме одной мысли, которая ему никогда покоя не давала – ну да тут он не исключение, тут они все одинаковы.

Однажды, где-то еще год спустя, со мной случилось вот что. Мы были с моей подругой Наташей в театре, на спектакле. С Лешей было ходить бесполезно, ему все было скучно. Однажды мы выбрались с ним на премьеру, «Кошка на раскаленной крыше» - так и вот, когда артистка стала раздеваться прямо на сцене, весь зал тут же затих – а он захрапел. Конечно, стали смеяться. Я больше его старалась уже и не брать никуда.

Да, так вот, в перерыве, мы пошли с Наташей в буфет, там были замечательные эклеры, которые я очень люблю, мы сидим с Наташей, и к нам подсаживается... Сережа Барятинский. Бородатый, с длинными волосами, не узнать. Стал нам рассказывать, что после армии чуть-чуть поучился, потом почему-то пошел работать комендантом в общежитие, а потом стал художником, и сейчас только этим и занимается, что пишет картины. Сильно изменился, взгляд пронзительный такой. И все время восхищался моей красотой, какая я стала. Да я что, я и сама знаю. И предложил мне попозировать для его новой картины, которую он собирается писать, что-то там необычное, из жизни девятнадцатого века. Ну я не знаю, конечно, правильно ли это будет.

Через некоторое время он мне позвонил, позвал в ресторан, отпраздовать его какую-то удачу. Я так думаю, в принципе в этом ничего ненормального нет. На Западе не считается чем-то таким, если женщину знакомый пригласит в ресторан, там это нормальное явление считается. А у нас из этого делают бог знает что. Мне кажется, пора бы уже быть более цивилизованными. Ну что в самом деле такого тут особенного, если люди поужинают вместе, даже если с вином? Я считаю, в этом ничего особенного.

Вы меня, наверное, осуждаете за мое поведение. Ну как хотите, мне все равно вообще-то.

После ресторана мы решили зайти ко мне: я хотела показать Сереже фотографии, и вообще как я живу. Леша был в это время в командировке, а детей я уже отправила к маме. Я сварила кофе, достала еще вина из холодильника. Сережа сказал, что в холодильнике красное вино хранить не следует, потому что оно должно быть шамбрировано. Поэтому мы поставили красное вино шамбрироваться, а сами стали пока пить белое, с швейцарским сыром, и я стала ему показывать фотографии. А он стал ко мне приставать. Я отодвигалась, покуда могла; а потом диван кончился, и отодвигаться мне было некуда. Что я, виновата, что ли, что диван у нас такой маленький? Вообще, маленький диван – ужасно неудобно, вдвоем не поместиться, так что пришлось перейти на кровать, там все-таки побольше места будет.

Вы думаете, мне это понравилось? Мне это не понравилось совсем. Во-первых, он у него оказался сравнительно маленький. Во-вторых, мы, наверное, вообще не подходим друг к другу – он просто не понимает, чего я хочу, что мне нравится и что мне не нравится. Так, получил удовольствие, и думает, все в порядке.

Зато он мне сказал, что у него есть книга, ксерокопия, со ста двадцатью различными позами, краткий перевод Камасутры. И обещал принести, чтобы мы вместе поизучали. Я не скажу, что мне было так уж любопытно, но однообразие уже давно приелось, и хотелось чего-то все-таки большего в жизни, чем вечное повторение одного и того же.

Эту книгу я перерисовала в тетрадку, все сто двадцать поз. Некоторые были очень любопытные позы, с применением мебели – скажем, жена становится на коленки на стул, или наоборот, муж садится на стул. Или нужно было вставать в какие-то очень сложные позиции, когда одна нога торчит вверх, а другая подогнута, и он входит сверху, держась за ногу, при этом другой рукой упираясь, чтобы не свалиться. Были позы и стоя, и упершись двумя руками в стенку, и когда я лежу на кровати, а он стоит рядом. В конце были описаны несколько поз «орального секса», но мне показалось, что это уж слишком, все-таки. Я не представляла себе, как бы это я стала такое делать. Я, лизать? Ну или чтобы мне такое делали, языком туда лезли. Все-таки это извращения, я считаю, да просто даже неприлично, наконец.

Я с Сережей еще раз попробовала, по книжке, то одну позу, то другую, но ничего опять не получилось. Все-таки, хоть и говорят, что не в размере счастье, но, видимо, размер влияет. А может, мы никогда и не подходили друг другу. Он хотел и еще придти, но я сказала, что не надо больше. Если я от этого удовольствия не получаю, так какой тогда смысл?

Через неделю приеехал из Волгограда Леша. И он сразу же что-то почуял. Так так он ничего не замечает, хоть я сдохни тут – а здесь сразу же учуял. Стал какой-то задумчивый. Ну короче, мне пришлось все ему рассказать. Он, в сущности, со многим согласился – что мы современные люди, что ни к чему эти крепостные пережитки, что нужно смотреть на вещи реально. А у него ночь за ночью все истерики; разбудит меня в четыре часа и давай что-то рассказывать, разговаривай с ним. Что разговаривать, я ничего не понимаю в это время суток, кроме одного – спать. Да, ну и я еще ему сказала, что больше этого не повториться, что я даже удовольствия никакого не получила. Короче, он целую неделю психовал; будил меня по ночам с какими-то дурацкими разговорами. О чем разговаривать, все уже обсудили, сказала же, что больше не буду. Нет, он пошел еще с Сережей разговаривать. Не знаю, о чем они там говорили, так как Сережу я больше никогда не видела, он что-ли уехал куда-то, я не знаю. Мне никто ничего не сказал.

Потом, когда он успокоился немножко, я ему показала эту книжку, точнее, свой конспект. Там были больше рисунки, чем собственно описания. Он прочитал это все, и мы стали пробовать позы, одну за другой. Иногда не могли понять разницу между какой-нибудь там номер тридцать семь и пятьдесят четыре. Ну что вы хотите, книжка же ксерокопированная, какие-то детали же уходят при копировании. Я-то все точно перерисовала.

Везет все-таки некоторым людям. А я столько лет ничего в этом не понимала, и только теперь стала учиться. Я даже не очень знала, где это клитор. Ну так, знала, но не обращала на него особого внимания. А уж Леша тем более; он, может, и слова такого не слышал. А теперь, по книжке, он со мной стал проделывать различные типы извращений. Мне особо понравилось то, что называется раком. Какие-то совсем другие ощущения возникают, не передать. Я только не могла удержаться на локтях, вечно руки подкашивались, и я сваливалась прямо лицом в подушку. Пыталась подняться, но руки опять подкашивались. Было много и других поз, всего не перечислишь, да и ни к чему. Еще в этой позе он иной раз доставал своим членом какую-то особую точку, там у меня внутри, так что у меня комок подкатывал к горлу, я как задыхалась, в глазах темнело, я как бы летела куда-то. Словами не пересказать. Ощущение вскоре пропадает, а остается только смутное воспоминание – ну вот как через неделю после родов женщина обычно уже не может отчетливо вспомнить всех деталей. Срабатывает какой-то защитный механизм. Так и здесь.

В некоторых позах, во второй половине списка, ему надо было держать член у меня между грудей, и сжимать груди с боков. Мне это было как-то не очень, а он тут же готов был и кончить. В общем, в конце концов мы дошли и до орального секса. Мне ну в-общем понравилась поза 69. Очень острые ощущения. Другие, не передать. Искра пробегает.

Другое дело, что я обнаружила, что с Сережей я залетела. Потерялся календарь, где я отмечала, и из-за этого я перепутала на неделю. Ну да ладно, что уж там. Леше я сказала, что это он виноват. А он любит быть виноватым, сразу такой нежный становится. Ему и самому приятно, наверное, что-нибудь хорошее для меня сделать.

Я пошла на этот раз делать аборт в ближайший роддом. Так, ничего, относительно нормально. Ну конечно, натерпелась унижений, как это у нас принято бывает. Никто ж ведь не понимает, что нам приходится переносить ради их удовольствия, и никто этого не ценит. У них одно на уме, а мы расплачивайся за все это.

1 2 3 4 5 6 7