Date: Thu, 18 May 2000 15:54:29
Я ваши
передовые интернетные технологии никак все не освою. Как нибудь уж по старинке.
Вообще, хочется писать по-старинке,
как древние греки и японцы; мне кажется, для интернета это более годится, чем
как писали наши более близкие предки, которые, главное опять же, все про
деньги.
Посмотрите, как написаны коммедии
дель арте, три апельсина типа. Полторы странички. Как Филип Дик написал свой
"Total Recall" – полторы
странички. Эзопу, наверное, вообще пергамента его рыжий начальник не давал, и
Эзоп все излагал настолько кратко, чтобы идиот мог выучить наизусть и передать
из поколения в поколение.
Однажды лиса проходила мимо
виноградника, ей захотелось полакомиться виноградом, но забор виноградника был
высок. И лиса сказала: "этот виноград еще зелен." И все!
Один американец однажды спросил
китайца – не обидно ли ему, что его называют китайцем. "Я – китаец",
– ответил китаец.
Загадочная свободная страна
Америка, да? Вчерась моя Ульянка приступила, по чтению, к изучению социологической
статьи из учебника по чтению. В статье сообщается, что в Южной Африке негры
являются нацменьшинством, несмотря на численное превосходство. А вот зато
евреи в любой стране растворяются так, что их не отличишь, даже в Китае они
выглядят как китайцы. Поэтому с ними очень сложно. Русские же приспосабливаются
ко всему, и наукой доказано, что русский средних лет адаптируется в США
гораздо быстрее и эффективнее, чем афроамериканец, родившийся в США даже и в
семье среднего класса. В Швейцарии все народы живут в мире и согласии, друг с
другом не перемешиваются, и нацменьшинств там нету. А в США англичане, немцы и
ирландцы между собой активно скрещиваются, поэтому они создали свою
отдельную белую культуру, примкнуть к которой до недавнего времени стремились
и черные люди, но их туда не пускают, и скрещиваться не дают.
Мой однокласник написал мне письмо,
в котором спрашивает, правда ли я служил в Афгане – были периоды, когда он
к нам нечасто приезжал в гости, и точно не помнит. И это очень здорово, помогает,
так сказать, понять реальность, глядя со стороны. Поставишь такой опыт – и вот
возникает стереокартинка, как учил еще Кропоткин, необходимая при изучении
истории.
Интересно, конечно, еще Пушкин,
кажется, писал, что российский читатель принимает за чистую монету все, что ни
напишешь. Да не только, наверное – Данте тоже народ во Флоренции побаивался после
того, как он расписал свои путешествия в Ад, Чистилище и Рай.
А впрочем, как токо перестанут
верить – руки у пишущего совершенно развязаны – можешь писать любую правду –
никто ничего буквально не воспримет. Как бы мне самому так научиться – не воспринимать
слова буквально?
Насчет роли денег в жизни человека.
В эпоху перестройки я замечал за
некоторыми знакомыми, они вдруг начинали говорить очень много про деньги,
рассказывать то про одного, то про другого, сколько у него денег много. Все, на
этом можно было заканчивать, такой человек работать уже не будет, ему это
неинтересно, интересно другое. Так вот, про жителей Америки, в России только и
разговоров, что, мол, денег, денег, денег у них много, и все-то они токо о деньгах
и думают, и все искусство, мол, у них про деньги, и, мол, в этом и состоит
американская жизнь – в деньгах, а сами они очень глупые, потому что не умеют
этими деньгами распорядиться. Чукчи и ненцы тоже, дескать глупые – если бы они
были умные, они бы богато жили, а они бедно живут. А почему русские бедно живут
– да им то да се мешает, просто им надо денег срочно дать, тогда они будут
хорошо жить, лучше американцев.
Откуда следует делать вывод, что
российская ментальность и замешана на деньгах, что деньги и есть центр российской
культуры, и перманентное желание их отнять у тех, у кого они есть – не стремление
к "соборности" или там чему-то такому святому, а просто обычная
жадность. Не жадность бы – зачем отнимать-то? Живи себе духовной жизнью. Нет,
надо отнять, без этого и жизни духовной нету.
Интересно другое. Вот это желание
отнять выглядит каким-то важным составляющим первобытного мышления. Ну
как сублимация желания съесть ближнего. Ведь при этом, когда хочется съесть
ближнего, думаешь же не о себе. Думаешь о ближнем – как бы ты его хотел
пожарить, какие кусочки вкуснее. Это же, возвращаясь к Гоцци, как любовь к
апельсинам – кушять люблю, а так – нет.