Mon , 19 Mar 2001
Vladimir Patryshev
vpatryshev@yahoo.com
Сегодня я, выходя из машины, взял с собой солнечные очки. Теплынь, весна, и мы, скорее всего, будем есть прямо на улице – пригодятся.
В 12 Крис, проходя мимо моего офиса, легонько постучал в дверь и крикнул – ланч тайм, ланч тайм...
У нас на борландском кампусе есть свое кафе, куда мы ходим есть, если больше некуда или лень. Часть столов стоит на улице. А сейчас такая хорошая погодка, солнце еще не совсем прожаривает, ветра нет, тепло; столы стоят под цветущими яблонями, и лепестки падают в тарелки.
Вдруг оказалось, что "сестры" Шевцовы где-то отсутствуют. У нас две красивые юные китайки одновременно поступили на работу, одна Лю Шуэ, другая – Мэй Шуэ; я их называю Люба и Маша Шевцова соответственно. Люба похожа на Крадкую Рысь (Crouching Tiger), а Маша – на Камерон Диас (как она сама заявляет – нет, это Камерон Диас похожа на меня). Обычно Люба приходит и зовет меня на обед – но сегодня ни Любы, ни Маши нету.
Майкл Деверь начинает за столом медленно так вспоминать – а вот помните, с нами ходила обедать такая забавная женщина, сидела еще часто за нашим столом – как ее звали, не помните? Мы начинаем припоминать ее имя: Пам? Терри? Синди? Дасти? Конечно, все понимают, что речь идет о Хенни Лин, которая в настоящее время в декрете, сидит со своим младшим сыном. Осаке говорит – я ей на той неделе посылал письмо, да ответа не получил. "Напиши ей еще, что Майкл Деверь внезапно вспомнил ее за обедом, это ей поднимет настроение", – советую я.
Майкл вдруг вспоминает – ах да, Хенни! Смотрите, вспомнил! Я хвалю его память, как он хорошо все помнит. Майкл говорит:
- "Вот бывает иногда, как вся жизнь пронесется перед глазами, к чему бы это?"
- "Это перед смертью."
Джордж (это его добровольно взятый псевдоним), приезжий японец, который слово "американский" произносит только в ругательном смысле, начинает расспрашивать, как устроен тот свет в русской мифологии. Да как, знамо дело как – сверху небо, снизу ад, где тебя жарят. А у вас?
- "В Японии, когда помираешь, оказываешься на берегу реки, и стоит небольшая лодка, которая тебя перевозит на тот берег – там и небо."
- "А ад?"
- "А тогда не перевозит."
- "А что в аду люди делают?"
- "Ну, надо по иголкам забраться на гору...", – Джордж и Осаке смущенно как-то улыбаются.
- "А, понятно, йога."
Тут Мультяшный Глаз, веселый парень из Бирмы по имени Тун Ай, начинает рассказывать анекдот, кончающийся чем-то типа "ай, ай, я уже в раю, а ноги мои на небе!". Джордж и Майкл не понимают. Чтобы закрепить результаты теста, я добавляю анекдот, который, как лакмусовая бумажка, определяет, все в порядке у человека в сексуальном плане или нет. Анекдот про корейского юношу, который купил хот дог и просит поменять. Если у человека проблемы с сексом, он этого анекдота не понимает, и наоборот – проверено многократно на, в-основном, русскоязычной аудитории. Джордж и Майкл не смеются. Тун громко ржет, Крис и Осаке улыбаются.
Тун добавляет: "Как хорошо, что сегодня с нами нету девушек!"
После чего Джордж и Тун начинают обсуждать, что читают японцы в электричках. Японцы, как известно, самая читающая нация – среди известных науке, разумеется. В электричках все едут, уткнувшись в книжки. Теперь, внимание, ответ. Оказывается, это исключительно книжки комиксов. Вот что читает самая читающая нация: комиксы.
Майкл как-то задумчиво так вдруг произносит:
- "Что-то я ничего не могу вспомнить. Как, говорите, звали ту смешную женщину, что с нами обедала?"
- "Терри?"
- "Синди?"
- "Кэролайн?"
- "Это хороший признак, что ничего не можешь вспомнить."
- "Почему?"
- "Это значит, что смерть твоя еще не настала. Наслаждайся!"
Я спрашиваю Джорджа:
- "А кстати, а как же выглядит японский рай?"
- "О!" – улыбается. И Осаке улыбается. "Там очень много очень красивых девушек."
- "А как же девушки, они что, после смерти в сферу обслуживания все идут?"
- "Нет, у них свой рай, там много красивых юношей."
Тут Майкл начинает рассуждать о последних моментах жизни:
- "А если, скажем, перед тобой проносятся картины чужой жизни, то это как?"
- "Это телевизор."
- "А говорят, перед смертью не вся жизнь проносится, а наиболее яркие картины. И я вот думаю, буду помирать – а ничего в жизни яркого-то и не было, нечего вспомнить. Как быть?"
- "Да никогда не знаешь, что было яркое, а что нет – что-нибудь обыкновенное потом как блеснет внезапно пестрым бочком!"
- "Я боюсь, что единственное, что я вспомню – это вот этот наш ланч в борландском кафе, под цветущими яблонями."
- "И, разумеется, без девушек. Вот это и есть американский рай!"
Джордж смеется.