Вокруг Йосемити

Vladimir Patryshev
vpatryshev@yahoo.com


В Йосемити всякий дурак стремится, а мы – люди как бы умные типа, поэтому нам не по дороге. Мы решили присунуться где-то сбоку, где давки нету, а природа та ж. И на Мемориальный день дернули прокатиться по окрестностям этого самого пресловутого Йосемити. Да заодно решили попробовать на SUV прокатиться. Ради этого в сантакрузском дилершипе я в пятницу взял в прокат RAV4, до вторника, долларов 160 за все. Интересная машина оказалась, снаружи маленькая, снутри большая, правда, задние кресла выдернули, после чего вошло все, что обычно запихиваем в грузовик, да еще тонким слоем, ко всему удобный доступ. А еще у машины крыша едет по нажатию кнопки, и крузконтрол есть, и электрические зеркала, и 4WD, не знаю, я этого не ощущаю.

Собирались в пятницу выехать, да лень стало на ночь глядя, и загрузили барахло с утра пораньше, встали в 7, и надо бы ехать – только чего-то ключей нету. А ты дом закрыла? Захлопнула. А ключи? Не брала. Уумница... И мои ключи тоже дома остались. Ну это. Дом наш американский – не крепость, через 40 секунд я уже влазил в окошко.

На тему этой некрепости на днях Виталий С. меня просветил – он как раз имел разговор с нашим кадровиком-философом. Идея кадровика-философа состоит в cледующем: в Калифорнии климат настолько ровный и благоприятный, и температура настолько комнатная, что дом, строго говоря, и не нужен. Если на Востоке, Среднем Западе, Севере и Юге все прячутся от погоды по домам большую часть жизни, то здесь такой вопрос не возникает; в дом идут только пать, а все остальное можно и на улице.

Ну да, ночь с понедельника на вторник на этой неделе я успешно провел именно на улице, в спальном мешке, у парадного подъезда ИНС, в очереди за гринкардом. И тоже ничего, понравилось, если бы только соседи не храпели.

Ага, слышь самое, ключей-то дома не нашел. В машине лежали.

Поехали… выехали на 17-ю, 880-ю, 580-ю, 108-ю тире 120-ю... В 11 утра приехали в Оукдейл, и позавтракали в местном ресторане имени какой-то тетеньки. Ну скажем, Синди – но не Синди, не Уенди, так, неизвестной тетеньки. Очень вкусная еда; а когда выяснили, что я у них солнечные очки оставил, возвращаюсь – мне их вручают завернутыми в салфеточку и перетянутыми резиночкой. Такой человечности в нашей перенаселенной Заливной не встретишь! (Неправда. Сегодня днем мне вернули мобильник, забытый в Бургеркинге в Хафмунбее именно завернутым в салфетку.)

Задача наша была простая: найти вдоль 108-й какой-нибудь кемпграунд и там заночевать. Проехали без остановки город-призрак Chinese Camp, поплутали, как это у нас принято, в любимом городке Соноре, и наконец въехали в лес.

108-я дорога в-основном идет ущельем, вдоль реки Станислаус, и кемпграундов полно. Мы подъезжали к каждому, и каждый оказывался занят. Некоторые не так уж близко от дороги, едешь по петляющей грунтовке несколько миль, и возвращаешься ни с чем. Cascade Creek, например. Дорога в этом месте идет по гребню, а кемпграунд далеко внизу, у водохранилища. По дороге дым, лениво горит лес, низовой пожар, то ли он почти потушен, то ли он не особо еще горит. Решили посреди дыма не вставать, да и место не очень – круглая вода, круглая гора, все, негде глазу остановиться. Следующий – Niagara Creek OHV Camp – ну, во-первых, занято, во-вторых, эти самые OHV (Off-Highway Vehicle) нам не вполне годятся в качестве соседей; но выглядят круто – толстенные мужики на четырехколесных тележках гоняют. Зачем? Нам не понять.

Следующая остановка – Mills Creek. Красивое место у речки, да все позанято уже. Fence Creek, Boulder Flat, Pigeon Flat, Eureka Valley – так себе стояночки. Brightman Flat, Dardanelle, Sand Flat, Clark Fork – хороши, да заняты. Последние две особенно хороши – на ровном месте, у воды, с роскошными видами. Можно и в горы сходить, и на велосипеде по местности покататься. Было бы только где встать – а нету совсем.

Остановились оглядеть окрестности на виста-пойнте. По этим местам впервые прошла группа эмигрантов, Бертельсон и Бидвел, в 1841-м году, и потом 16 лет никто не заходил. Точка хорошая: внизу пропасть, каньон, водохранилище; дальше скалы, горы, заснеженные вершины. На табличке написано, мол, высота 7500, а внизу озеро на высоте 5500. Неплохой перепад. В этих же местах состоялся решительный бой между войсками какой-то горнодобывающей компании и индейскими бандами; много мирных инженеров полегло в бою, но и врага немало уложили. По площадке ходят туристы, запершие ключи в машине и названивающие в ААА (телефон: 1-800-AAA-HELP!) за помощью. Глядят в табличку с указанием высот, вслух произносят цифры, и вслух же задумываются – каково же это расстояние по высоте до озера? Старший соображает быстрее всех: наверное, футов 600, не меньше, смотрите, как высоко!

Да, ну и все, собственно, дальше уже на перевал дорога пошла. Настоящий, хороший горный цирк, полузаснеженный, дует свежий ветер, журчат водопадики. Узкая горная долина, Kennedy Meadows. Снег сошел недавно.

Перевал Сонора, 9624 фута, граница графства Моно, прекрасные виды на обе стороны, сосны, скалы, снег.

Начинается спуск; внизу плоская болотистая долина, напоминающая Узункол; рядом с дорогой гремит водопад, а потом довольно мелкой речкой стекает в долину, и там речка эта петляет среди болот. Еще ниже у дороги – первый кемпграунд, на склоне, Leavitt Meadows. Осмотрели (все занято), да и место не очень – тесно, мелко, шумно.

Бензин кончается, наэкономили... правда, под гору, невелика проблема. Дорога выполаживается, выходит на 395-ю; берем на юг и едем с экономической скоростью 55, уже прямо до города Бриджпорт.

Заправляемся на той же Тексаке, что и два года назад, когда мы отправились в пустыню за приключениями. Ульянка говорит – дежавю, дежавю. Сколько, говорит, мы уже повидали за сегодня. А я молча ухмыляюсь, так как думаю – вот и два года назад мы, как раз перед вынужденным пешим походом ночью по пустыне, полагали, что уже все повидали.

Мы решиаем переменить судьбу и идти не в тот же мотель, а в соседний. Глядя на нас исподлобья, толстая девка сообщает, что лично для нас есть номер за $260. Спасибо, говорю, и идем дальше. Драный деревянный «Victorian Hotel», запись в соседнем ресторане, в баре. Заходим, спрашиваем: а у вас НВО есть? Ха, говорит продавщица, у нас и телевизоров-то нету, это же Victorian. Круто! И мы берем ключ, посмотреть. Ну не были мы никогда в викторианском отеле.

Батюшки-светы, старинная мебель, старинная кровать, розовые обои, соломенная шляпка на стене, просторная стильная ванная – всегда теперь будем в викторианских отелях жить! На стене висит картина, комод с котятами. Шесть котят разный мастей высовываются из старин-ного как бы комода. Верхний котенок, сиамский, внимательные голубые глазки, большие уши, опустил голову и смотрит на нас задумчиво. Очень, очень знакомое лицо. Очень знакомое. Ба! Это же Президент Путин! Вот он где, батюшка, прячется, а!

В ресторане понюхали меню и пошли гулять, пока не стемнело. Хорош Бриджпорт на закате – вдали кругом горы, а сам город – посреди зеленых полей, по которым там и тут струятся тихие речки. Здание суда, пушка, принадлежавшая золотодобывающей компании. В подъезде здания суда большие списки участков, назначенных к продаже с торгов за неуплату налогов, а также постановление графсовета, запрешающее наготу в общественных местах.


10.20.010. Определения.

А. “Обнаженный и открытый” или “нагота” озна-чает показ гениталий, наружных женских половых органов, лобка, области лобковых костей, лобковых волос, ягодиц, родовой щели, промежности, области заднего прохода, или области лобковых волос любого лица, или любой части груди любого лица женского пол на уровне или ниже области соска.

Б. “Воды графства Моно” означают озера, пруды, реки, потоки, ручьи или другие аналогичные водные каналы в границах графства Моно.

10.20.020. Запрещения.

Никакое лицо старше 10 лет не может быть обнаженным и открытым для публичного обзора в или на проезжих частях графства, в парках графства, на других землях графства, или в или на какой-либо частной собственности, открытой для публичного обзора с какой-либо точки на проезжей части, в общественном парке или на других общественных землях. Эта глава также применяется, в части, не противоречащей закону штата, к водам графства Моно.

10.20.030 Отношения Данных Правил и Секции 314 Уголовного Кодекса.

Данные правила применяются ко всякой наготе, независимо от того, является ли она сексуально-мотивированной или иным образом непристойной.

10.20.040 Исключения.

Данная глава не применяется к следующему:

А. Нагота, в случаях, подведомственных секции 5.45 Кодекса Графства, относящейся к предприятиям обслуживания взрослых.

Б. Нагота в зонах, обозначенными графством как «Зоны необязательного ношения одежды», в случаях, когда таковые зоны установлены решениями графства.


Ознакомившись с текстом, бегу искать пропав-шую с фотоаппаратом Ульянку, чтоб запечатлела этот текст, пока совсем темно не стало: со вспышкой через стекло не снять. А Ульянки-то и нету где-то. Ау-ау, кричу – нету. Обошел здание суда, за ним – местная тюрьма. И вот из тюрьмы-то мне и кричат: иди скорей сюда! Бегу к тюрьме, так как ей же не терпится же сфотографировать меня на нарах. Ну вот я и на нарах, ура. Довольно, кстати, уютненькая тюрьма, только уже закрыта, поэтому и открытая стоит.

Насладились городом, пошли в ресторан, где нам дали вкусную еду: мне местную рыбу, а Ульяне Николаевне дали куриную котлетку с м-м-м подливой.

Вернувшись, приперли изнутри дверь прихожей нашего виктори-анс-кого отеля, и крепко заснули.

Утречком, в 7, я сбегал за свежим льдом в рыболовную лавку, и отправились мы завтракать на озеро Моно. Едем по утреннему, такому же уютненькому, Бридж-порту; вдоль дороги в полях стоят рыболовы – вьется в множество мелких речек, а в них стада форели.

По знакомой 395-й дороге, через перевал Конвей, и вниз к озеру. Перед спуском замечательная точка: сверху видать все озеро Моно, за озером горы, справа заснеженная Сиерра; между озером и горами тянется дорога, по ней букашками ползут машинки.

Съехали к озеру, отнесли завтрак на полянку, чтобы позавтракать в тишине, на траве. Бегают кругом евражки, они же собаки прерий, они же, по-научному, земляные белки. Угостить собак как будто и нечем; я дал одному такому земляничину, с голову этого зверка, и он ее лопал, пока не устал. Ихние щеночки повыползли из своих норок и валялись кругом на травке, действительно как собаки, на пузе, вытянув передние лапы и сложив задние. Рядом сидел заяц, более скром-ное животное – да зайцу от человека ничего не надо, поэ-тому. Нас зверки совсем не боялись. Более того, когда я ушел с вещами, одна такая собака прерий подошла к Ульянке, а так как та ей ничего не подала, то собака прерий укусила Ульянку за большой палец ноги – выше не достать.

Носились вокруг ласточки с зелеными, как у мухи, спинами. Нызенько, к дождю, наверное. Ленивая сорока скакала по соседним столам и скамьям. Сороке было вломак летать, и она пыталась планировать со стола на стол. Гравитацию, однако, и в горах не отменяли; сорока промазывала и попадала лишь на скамейку, постояв на которой, одним ленивым взмахом крыльев она оказывалась на столе. А смысл?

Занятие ее было чисто формальным – увидала туристов (нас), значит, надо обшмонать столы, пока белки или дрозды-полковники все не разворовали.

А мы наслаждались солнышком, тишиной, воздухом, горами, водой. Появилась еще тусня туристов, сходили к озеру и вернулись к машинам. Позавтракав, пошли к воде и мы. Вдоль тропы в норах сидели уже ничем не интересующиеся белки, они же собаки. Одна из них, лежа на боку, лениво догрызала наваленные грудой у норы техасские чипсы глупого оранжевого цвета.

Озеро Моно, как известно, в два раза солонее мертвого моря. Это потому, что все реки, что его питали, отведены в ненасытный Элэй, Лос Анджелес. Надо будет искупаться в следующий раз – пляж, правда, далеко, на другой стороне озера.

В городишке Lee Vining (на горе он отмечен большими буквами LV) купили фотопленки. Тут же продавали гринкарды и водительские права для зеленых же пришельцев, но я брать не стал. Едем дальше; свернули с 395-й на запад, на 120-ю. Впереди опять заснеженная вершина, над верши-ной огромное перо, облако такое.

Водопады, серпантин дороги, снег, теплынь.

Останавливались у озер, любовались видами, но ночевать решили уже за перевалом Tioga, 9945 футов.

Дорога после перевала идет вдоль гладких округлых скал, по которым где-то просто туристы шляются, а где-то и скалолазы ползают. Я вылез на один такой склон, плоский и наклонный, настолько скользкий, что пришлось разуться, теплый гранит, как типа у меня на Холмистом; лег на камень, глядел на горы вокруг, и так провалялся с полчасика...

Кемпграунды все позакрыты, даже 400-местный, как Боинг, Туолумне Медоуз. Один только Tamarack Flats оказался открыт по случаю мемори-аль-ного дня; он закры-вался снова в понедельник, в час дня. И места есть, да неудивительно, уже ж воскресенье. От 120-й к Тамараку крутая разбитая грунтовка, и я рулю неспешаю Сзади бибикает кто-то горячий на
Вольво; ну мы посторонились, пропус-тили его. Этот горячий занял на стоянке первое же попавшееся место, на углу на въезде. А мы поразведали и нашли миленькую такую стояночку под соснами, у самой речки.

На Тамараке водопровода нет, приходится воду из речки брать; туалет, соответственно, типа сортир. Но непростой. На крыше «типа сортира» – солнечная бата-рея; провода ведут к прибору, а оттуда к комп-рес-сору, кото-рый занят вентиляцией этой пластмассовой коробки. Хайтек в глухом лесу.

От Тамарака в принципе можно пойти спуститься прямо в долину Йосемити, а потом и обратно подняться. Или сходить до горы Капитан. Yo no soy marinero, soy capitan. Мы, конечно, в долину не пошли, устав-шие еще со времен похода в Гран Каньон и вело-поездки по парку Хенри Коу, поэтому просто прогулялись покуда идется. В этих краях можно и с рюкзаком да палаткой бродить, а так как горы, то воды кругом полно, не надо таскать.

Встретили на дороге туристов, мексиканца с мексиканкой, которые, похоже, идут от горы Капитан; на смеси испанского и английского выяснили, что идти порядочно, перепад высот большой. А у нас было что-то ощущение, что никакой долины оттуда не видать, лес один. Не проверяли, а сошли с дорожки в сторону, забрались на какой-то лоб, пообозревали окрестности, да и вернулись. Мы просто гуляем.

Вдоль дороги прорастают все те же крупные красные цветы, что так удивили нас в прошлом году на Сьерре. Мы уже знакомы, мы уже давно знакомы.

Рядом с палаткой лежат сугробы, но тепло было даже ночью, странно, ведь горы, да? Но тепло, и сухо, и тишина. Медвежья угроза как бы присутствует незримо, однако же в этих краях железные ящики для еды достаточно крупные и дельные: в них влазят два кулера и коробка. В нашем противомедвежьем ящике мы нашли дыню, апельсин, хлопья, еще что-то – и усом-нились, а съехали ли предыдущие жильцы? Поэтому их бирку с межевого столба поскорее сожгли в костре, чтобы никаких доказательств.

Дрова, кстати, у нас были свои, хотя в этой местности почему-то дрова собирать разрешается. А мы везли дрова, полгода провалявшиеся в кузове.

На следующее утро пришел молчаливый одинокий сосед с сообщением, что в нашем ящике его еда спрятана. Мы так и не поняли почему, но еду отдали. Сосед, взяв еду, уехал тотчас домой. Да и мы тоже собрались да поехали; дыню выбросили медведям на помой-ку; да на помойке уже много чего лежало, медведям хватит.

Обратный путь по 120-й дороге не особо интересен: петляет она среди сосновых лесов, ну в точности как шоссе от Соснова до Пятиречья; затем, что называется, vibrant town Groveland.

Дорога проныривает между двумя горушками, и вдруг открывается роскошный вид на небольшие горы, желтые долины и редкие леса где-то там внизу. Дальше шоссе раздваивается: левая ветка идет совершенно прямо и круто вниз (мы ее еще не пробовали), а правая серпантином петляет по желтому склону; в самом низу эти две ветки соединяются. Ну вот и все, обратная дорога, 49-я, Сонора, дежавю на дежавю, дежавю погоняет. Ну разве что франкофризомании не наблюдалось, в связи с краткостью пребывания.